Ефим Златкин: В моем краю не растут березы

Ефим Златкин

Ефим Златкин – писатель, Союза писателей Израиля, Союза писателей Беларуси и Союза журналистов СССР.

Лада Баумгартен: Ефим, вы родились, можно сказать, в страшный 1947 год. Именно в 1947 году случился ужасный голод, под стать голоду 1933 года, вызванный дефицитом продовольствия. Карточная система была введена во всех основных воюющих странах, но только в СССР люди умирали от голода. Я не случайно окунулась в это время. В своей автобиографии вы пишите: «Родился первым из пяти братьев в семье, пережившей катастрофу. Отец прошел  войну, мама – беженка. Все это отложило отпечаток на мою будущую жизнь». Благодаря вашим произведениям, где вы описываете жизнь родных и близких, затрагиваете самые неприглядные страницы истории, но в то же время пропитанным невообразимой чистотой и любовью к Родине, я как будто сама воочию стала свидетелем непростой истории вашей семьи. Война – это тяжелое испытание для всех. А потом ее последствия… Расскажите, пожалуйста, в нескольких словах – откуда вы, как аукнулось для вас и ваших родных эхо войны и геноцида против евреев.

Ефим Златкин:

Ни одной крошки хлеба моя мама со стола не стирала,
Наполнив ими ладошку, медленно подносила в рот.
Потом в своих запасах каждый сухарь искала,
А на дворе стоял голодный 1947 год.

Эти строки родились у  меня спонтанно в ответ на вопрос. Я родился не только в голодном году, но вдобавок еще в многострадальной Беларуси. Подкошенная войной, с соломенными крышами, земляными полами в хатах, голодная, изнуренная – она месила лаптями грязь по бездорожью. Было всем тяжело, особенно вдовам и сиротам. Но у них рядом была хоть какая-то родня, а у нас ни-ко-го. «Где мои двоюродные братья и сестры? Где мои дяди и тети? Почему у меня нет бабушки?» – терзал я в детстве своего отца. Наконец, он не выдержал: «Вот они где, смотри», – сдерживая рыдания, он повел меня к бугристому холму. Вот тогда я хорошо понял, почему отец стонет ночью сильнее от душевной боли, чем днем от осколков, и чьи имена он называет: «Ма-ма Сара, Зла-та, Муня, Ха-не-ле…»

Отцовская боль постепенно передавалась мне, а потери моего народа, когда я подрос и осознал, просто потрясли. В городе Минске было самое крупное гетто в Европе, во всех районных городках и областных центрах были свои фабрики смерти. Когда в конце 60-х годов в Минске я случайно забрел в район обгорелых зданий, на меня смотрели с удивлением   местные жители – свидетели бойни, видимо, даже не представляли, что кто-то еще мог после нее родиться…

«Я все время думаю – сколько бы было человек на моей свадьбе, если бы не расстреляли 13 Златкиных? Ведь расстреляли не только их, но и моих не родившихся троюродных братьев и сестер, – рассматривая список уничтоженных в нашей семье», – вдруг сказала моя родственница – солдатка Аня Ушко. И на ее будущей свадьбе действительно было очень мало родных.

Вот вам и ответ на вопрос: «…как аукается эхо войны?» Это эхо еще долго будет аукаться. Не было ни одной, повторяю – ни одной еврейской семьи, чтобы в ней кто-то не погиб. Раньше утверждали, что были жертвы среди всего мирного населения. Это правда – в Белоруссии сжигали  целые деревни вместе с жителями. Но только за… связь с партизанами. Ни одного белоруса, украинца или русского не убивали по национальным признакам, только убивали евреев из-за того, что они евреи. Поэтому уничтожены целые поколения, под корень  вырезана вся Европа, остались только кладбища и музеи Катастрофы, куда водят одних  туристов.

Лада Баумгартен: Через призму семейной трагедии вы очень близко восприняли трагедию своего народа…  Поэтому и написали книгу «От Михалина до Иерусалима»?

Ефим Златкин: Вы тонко подметили: через призму семейной трагедии. Было ощущение, что мне кто-то  диктует книгу свыше, а я только записываю. Всю жизнь мне отец говорил, чтобы я написал книгу. О чем? О его поколении? Но я не был в «шкуре» этого поколения. О трагедии и боли народа? Но я не чувствовал этой боли. Учился в школе, университете, ухаживал за девчонками, выпивал в дружеских компаниях. Обзывали? Так и других обзывали: кого – рыжим, кого – хохлом, кого – кацапом. На это не стоило обращать внимание… Написать об отце? Но я не видел в  нем никакого героя – обычный человек со своими достоинствами и недостатками. Но когда он умер, (мы вместе жили 60(!) лет), я ощутил возле себя громадную пустоту. Случайно взял в руки чистый лист бумаги и от него не мог больше оторваться. Живя более 20 лет в Израиле и отдавая все время поиску куска хлеба, я даже забыл порядок букв на печатной машинке.

И вдруг увидел всю несчастную и в то же время героическую жизнь своего отца. Словно с неба он начал мне крутить кинофильм о себе и своем поколении. Я будто увидел, как из еврейского местечка Михалин уходили на фронт сотни молодых парней. И в конце колонны   моего будущего отца – самого маленького по росту. Потом я увидел его, уже вернувшегося  после войны в родные места. Рука – на перевязи. Не по росту солдатская гимнастерка, за плечами тощий вещевой мешок. Широко раскрытыми глазами смотрит на всех, словно хочет  кого найти. На него глазеют, как на мамонта. И вдруг по базарной площади разносится  пронзительный крик: «Л-ю-ю-д-и-и, смотрите, смотрите! Еврей-чик!» Услышав его, он понял, что никто из евреев здесь просто не мог остаться в живых, здесь даже забыли, когда их видели в последний раз… И отец побежал от этого крика, не зная куда. Лишь на пепелище  родного дома пришел в себя.

А потом была целая жизнь борьбы за себя, за семью и будущее. Всю жизнь мечтал уехать в Израиль. И когда пришло время, уехал первым из города, а вместе с ним его пять сыновей и десять внуков. Дорога «От Михалина до Иерусалима» была очень долгой по времени и  тяжелой по ожиданию. Вот всю эту дорогу я увидел, как на ладони. Поэтому так и назвал  первую книгу. Когда она вышла из печати, ее тепло встретили читатели, меня приняли в члены Союза писателей вначале Израиля, а потом и в Международную гильдии писателей. По итогам конкурса за 2016 год моя книга была награждена бронзовой медалью МГП. Были  сотни и сотни поздравительных отзывов в социальных сетях, была очень волнующаяся встреча в Климовичах, откуда я уезжал журналистом местной газеты в 1990 году. Вернулся  писателем, автором ставшей известной книги. На встречу со мной пришли знакомые и не знакомые люди. Из Москвы приехала Галина Климова, редактор отдела поэзии журнала «Дружба народов» с детьми и мужем Сергеем Надеевым – главным  редактором этого журнала. После выхода моей книги стало известно, что мы – троюродные брат и сестра. Мы начали постоянно встречаться в Израиле и Москве, породнились наши дети, осталось познакомиться внукам. Книга сотворила чудо!

Лада Баумгартен: Чем памятна была сама презентация?

Ефим Златкин: Конкретной помощью местных руководителей в ее проведении. Во время встречи я спросил у молодых жителей города: «Знаете ли вы – почему на окраине Климович растут самые высокие деревья?» Никто не мог ответить на этот вопрос. Когда я сказал, что эти  деревья растут на пепле моих родных и других евреев, в зале воцарилась тишина. Многие даже не знали, что совсем рядом находится… свой Бабий Яр.

О моей встрече с земляками рассказали в газете, в которой я работал, на местном телевидении. Мой приезд взбудоражил город, хотя, когда я приезжал сюда раньше и    никакой книги еще не было, все оставалось тихо и незаметно.

На месте расстрела поставили новый памятник с надписью на трех языках – русском, английском и иврите, что здесь расстреляно около 900 евреев. Наконец, написали, как есть –    вместо слов «советские граждане», которые скрывали смысл происшедшей трагедии.

Со второй книгой «Молитва о Михалине» я тоже приезжал в свой город, еще больше людей были на ее презентации. В пресс-центр областной газеты «Могилевские ведомости» пришли журналисты, с которыми я когда-то работал, артисты еврейского театра «Шалом», члены местной еврейской общины. Получился теплый и непринужденный разговор. Встретились и расстались друзьями. В третий раз в Беларуси я свою книгу презентовал в ее столице.

«Как это вы, бросив все, помчались в неведомое? Мы даже не понимаем? Мы жили рядом с  вами на одних лестничных площадках, вместе отмечали праздники и даже не представляли,   что вы видите окружающую жизнь иначе? Почему вы, евреи, уехали? Что вас встретило в новой стране? Напиши! Напиши теперь об этом», – давали мне наставления старые друзья.

И я написал! Моя третья книга, которая называется « Неизвестность по имени Жизнь», выходит в свет в ближайшее время.

Лада Баумгартен: Ефим, вы начали писать рано, еще в школе? О чем, если не секрет?

Ефим Златкин: Вначале в школе. Потом, где-то достав старенький велосипед, колесил по району. Скоро  меня уже знали в местных хозяйствах, на предприятиях города. Мои заметки, репортажи стали публиковаться  в районной газете из номера в номер. Сначала с добавлением к фамилии «наш юнкор», потом – «селькор», потом – «наш внештатный корреспондент». «Тебя уже повысили!» – шутил отец.

На уроках  физики у меня спрашивали не о теореме Ньютона, а какой я получаю гонорар? Я купил себе новую авторучку, а потом все время покупал домой хлеб, мы жили очень трудно. Позже стал активно публиковаться в областной газете. Словом – «заболел» журналистикой,  но кем быть я еще не знал. Все решил один случай. Поздно вечером в наш дом забежала  Зинаида – мать двух «полужидков», как их называли соседи. Она не раз рассказывала нам о своей горемычной жизни. О том, как над ней издеваются и обзывают. И вся причина в том, что она – белорусская женщина родила от мужа-еврея, умершего от военных ран, двух горбоносых мальчуганов. Они всегда были бельмом для многих. Но на этот раз председатель местного колхоза, увидев их в саду вместе с другими, всех отпустил, а ее сыновей избил и выбросил в лопухи.

«Ира, садись! Пиши! У тебя красивый почерк», – сказал отец матери. Он ходил по дому и диктовал, мама писала, а Зина все согласно кивала: «Так было, так было!» Письмо ушло в Минск, в газету «Советская Белоруссия». А вскоре оттуда приехал корреспондент, пришел  к нам вместе с Зиной. Радостная – она поделилась с нами гостинцами, которые ее детям привез журналист. Вот тогда я поверил, что есть Люди на земле!

Скоро в центральной белорусской газете на всю страницу была опубликована статья «Это было в Михалине». Под нажимом печати уволили с работы председателя колхоза, живущего  рядом с нами. Вначале он грозил отцу, зная, что это он помог написать письмо, потом стал просить на бутылку. И отец с радостью давал. Горбоносые дети комиссара-фронтовика  и сейчас живут в Беларуси, по ее земле ходят такие же горбоносые его внуки. А я тогда понял, что газета может помогать людям!

Лада Баумгартен: А когда вы стали работать в печати?

Ефим Златкин: В 18 лет! Я знал, что меня – еврея – никто не возьмет на работу в единственную в городе газету. Снова помог отец, узнав, что в Минске готовят фотографов-портретистов, где нужно учиться два года. Во время учебы я публиковал свои фоторепортажи в центральных газетах, знал всех сотрудников из отделов иллюстрации. Фотографы из столичных салонов, большинство которых были евреи, сватали мне своих дочерей, племянниц, а я думал только о работе в редакции. Мои фотоснимки увидели и в моем городе.

«Приезжай, берем на работу», – сообщили мне через родителей. И я помчался со столицы в  свой маленький городок. Очень удивился, когда дали мне первую зарплату: «Зачем? Я еще сам готов заплатить за такое удовольствие в работе…»

В Советской Армии я еще год получал гонорары за множество своих фотоснимков, которые успел сделать до службы. Начал писать в окружную газету «Во Славу Родины». Солдатики  спят после учений, а я пишу в каптерке, потом переписываю начисто, чтобы не было помарок. Целый альбом вырезок собрал за три года. С ним и пришел на факультет журналистики Белорусского университета. Хорошо сдал экзамены! Мог бы учиться на дневном отделении, но мой младший брат уже был студентом авиационного института. И я снова вернулся в родной город помогать родителям.

«Большому кораблю большое плавание!» – с такими словами пригласил меня на постоянную работу редактор климовичской городской газеты Иван Журко. Было это в 1969 году.

Лада Баумгартен: С того времени и начинается ваш трудовой стаж журналиста?

Ефим Златкин: Нет! До армии я начинал в 1966 году фотокорреспондентом. Потом был литсотрудником, заведующим отделом, заместителем редактора. Работал в белорусских и российских изданиях.

Лада Баумгартен: Какие значимые или особо запомнившиеся события вам довелось освещать?

Ефим Златкин: Приехал к нам Юрий Левитан из Москвы – человек-легенда! Ходит в окружении сопровождающих. Я несколько раз его успел сфотографировать, но у нас не было времени  для разговора даже пары минут. Договорились встретиться назавтра в гостинице. Сидим, разговариваем, вдруг в комнату врываются двое в штатском:

«Как ты сюда прорвался?»
«Очень просто! Через дверь!»
Смеется Юрий Борисович:
«Вижу, ты бы прорвался и в мою московскую рубку».

Лада Баумгартен: Случались ли курьезы в вашей журналистской практике?

Ефим Златкин: В первый день работы в редакции одной из газет Калининградской области я поехал освещать уборку зерновых. Смотрю – меня встречают как важную птицу. Предлагают шикарный обед, моему водителю после поездки по полям передают коньячный набор. Ничего не понимаю. Оказывается, в совхоз сообщили, что приезжает журналист по фамилии Златкин. Видимо, подумали, что это Роберт Златкин из Всесоюзной газеты «Сельская жизнь». Совсем не представляли, что второй Златкин сегодня  начал работать в их районной газете. Позже я встретился с моим коллегой в Тбилиси, его отцом – известным издателем Марком Израилевичем. А еще позже во время встречи писателей Международной гильдии писателей в Тбилиси нашел людей, которые знали моих однофамильцев, а, скорее всего, дальних  родственников. Совсем недавно меня разыскал Александр, сын Роберта, живущий сейчас в Париже. Пригласили друг друга в гости.

Лада Баумгартен: Вы член Союза журналистов СССР и Союза писателей Израиля. Сегодня многие критикуют писательские организации и, тем не менее, писатели стремятся примкнуть к той самой среде, которую потом и критикуют. Почему так происходит? Разве не задача каждого – внести посильный вклад в общее дело?

Ефим Златкин: В 1981 году меня приняли в члены Союза журналистов СССР. В своей газете я долго был руководителем первичной журналистской организации, принимал активное участие в областных и республиканских журналистских конкурсах. В Израиль привез целую стопку дипломов, а денежные премии, которые получал, как победитель, пропил вместе со всеми.

Я вам скажу, что израильский Союз писателей разделен на несколько секций. Самый   бедный и слабый – это русскоязычный. У нас нет своего помещения,  мероприятия мы проводим то в Российском центре, то в… коридоре  Тель-Авивской автобусной станции, живем только на взносы. Хотя делается очень много: издаются журналы, проводятся конкурсы, хотя их размах не тот, что, например в Беларуси. В Беларуси Союз писателей имеет государственную поддержку, с его председателем Николаем Ивановичем Чергинцем я встретился в добротном особняке, который находится в центре Минска. Он автор более 50 книг, одна из них «Операция „Кровь“» рассказывает о евреях минского гетто не только, как о жертвах, но и как о героях. Оказывается, в Беларуси были еврейские партизанские отряды, многие жители спасали евреев. Мать самого Николая Ивановича в своем доме скрывала еврейскую девочку, а потом ее переправили в партизанский отряд.

У меня и у Николая Ивановича оказалось  общее… голодное детство. Я искал дички в кустах, а он – свежую траву возле заборов. Мой отец Давид стонал от военных ран, а его отец Иван смачивал свою культю в марганцовке. Мы – дети фронтовиков, независимо от национальности, сразу же почувствовали код братства. Подарили друг другу свои книги, меня приняли в члены Союза писателей Беларуси. Посол государства Беларуси в Израиле   Владимир Скворцов в помещении дипломатической миссии мне вручил писательское удостоверение  и нагрудный знак. Теперь в родные места буду приезжать не только, как израильский писатель и МГП, но и как белорусский!

Если вернуться к израильским реалиям, то могу сказать, что наши русскоязычные писатели,   оторвавшись от прежней среды, в принципе, пишут… только для самих себя и некоторой части пенсионеров. Молодые на русском языке не читают. Мои внуки, например, ни одного  слова не могут прочесть. Я думаю, что в Израиле нет никакого будущего для литературы на русском языке. Поэтому нам очень важно находить своих читателей за заграницей!

Лада Баумгартен: Вы член Международной гильдии писателей. И мы с вами познакомились в Израиле непосредственно на литературных встречах. Я знаю, что вы стараетесь участвовать в самых разнообразных творческих состязаниях, и получаете награды. Скажите, что писателю вот это все дает: конкурсы, мероприятия? Надо ли это писателю?

Ефим Златкин: Международная гильдия писателей нам нужна, как воздух! Мы мчимся со всего света, чтобы прочесть друг другу свои произведения, чтобы почувствовать дух собратства. Почему? Да  потому что, разъехавшись по всему свету, мы остались теми же носителями русского языка – говорим и пишем на нем. Если бы не было МГП, мы бы многое потеряли! Я всегда удивляюсь тому многообразию конкурсов и встреч, которые вы проводите, и думаю, что это только средина пути.

Лада Баумгартен: Как живете в Израиле? Как изменились вы после переезда в страну?

Ефим Златкин: Живу, как все, – под обстрелами из Газы, под тяжестью ежедневных сообщений о терактах. Мы ушли из Газы, казалось бы, наступит облегчение? Но наши «двоюродные братья» подтащили свои установки поближе и стали обстреливать более активно. Каждую пятницу проводят массовые выступления возле границы, перебрасывают огромное количество огненных шаров, поджигают наши поля и сады. «Оккупанты, прочь!» – кричат в громкоговорители.

Но ведь ни одного еврея в Газе нет: все уехали! Отдадим завтра приграничную полосу –   послезавтра потребуют центр страны. Мир зависит не от Израиля, а от наших соседей, которые просто не дают нам право на существование. Все это знают и понимают, но втянули головы в плечи. Точно также было в сороковые годы, до войны. Думали – пронесет? Не пронесло! В итоге миллионы погибших. И не только евреев, массовые разрушения.

Поэтому живем мы – можно сказать одним словом: «Тревожно».

Изменился ли я после переезда? Конечно, здесь я совсем другой человек. Там я был журналистом, здесь работаю страховым агентом. В шутку дети меня называют писателем-бизнесменом. Может быть – раз я сочетаю в себе одно и другое. Свое страховое агентство я открыл в 2002 году, получив разрешение от Министерства финансов после сдачи кучи экзаменов на иврите. Вначале было очень трудно, все делал сам, теперь хороший штат опытных сотрудников. И у меня даже остаются силы, чтобы что-то написать вечером после восьмичасовой работы.

Лада Баумгартен: Каковы ваши планы, скажем так – на ближайшую пятилетку?

Ефим Златкин: Евреи говорят: «Человек думает, а Бог смеется». Поэтому трудно сказать, что будет даже  через минуту.  Израиль уже 70 лет  находится в стадии войны с соседями.

…А в заключение я вам скажу, что объездил немало стран, но краше Израиля и сердечнее людского тепла – не видел нигде. На моем столе очередная книга-альбом «В моем краю не растут березы, вместо них уходят в небо пальмы». В ней будут красочные фотографии  Израиля и Беларуси и стихотворные подписи к ним. Параллельно готовлю книгу путешествий. Она будет не о том, что увидел и куда пошел, а с тем же еврейским мотивом.

Оказывается, в Японии поют на иврите, в Занзибаре разговаривают на нем, в Шанхае ходят в синагогу, в Марокко местные жители охраняют святые еврейские места, в Берлине напротив бывших еврейских домов установили желтые таблички с именами уничтоженных, в Иордании на горе Нево могила пророка Моисея, который вывел евреев из  Египта… Нет конца и края этой интересной теме. У меня в запасе очень много материалов и впечатлений.  Дай бог, на все здоровья, сил и времени. Остается теперь только все расставить по полочкам, размыслить и… написать. Помните, как поется в песне: «Ничто на земле не проходит бесследно…»

Логин

Забыли пароль?