Илана Городисская – писатель, член Международной гильдии писателей, социолог, магистр современной израильской литературы. Живёт в Израиле.
Лада Баумгартен: Илана, вы родом из Киева. И я так понимаю, что совсем в юном возрасте репатриировались в Израиль. Когда и с кем? Кто ваши родители?
Илана Городисская: Да, я родилась в Киеве в 1979 году и прожила там до своих десяти лет. Моя мама работала преподавателем музыки по классу фортепьяно в одной из киевских музыкальных школ, а папа был ведущим инженером института «Гипросельмаш». Тогда еще были живы обе мои бабушки и оба дедушки. Бабушка по линии мамы тоже была музыкальным работником, очень талантливым, обладающим абсолютным слухом, а дедушка занимал пост замминистра легкой промышленности. По линии папы все тоже очень интересно. Его отец, мой второй дедушка, был полковником авиации Советской армии. А моя вторая бабушка – просто легендарная личность. По происхождению, она – польская еврейка, самая младшая в многодетной интеллигентной семье. В тридцать девятом, когда Германия напала на Польшу, переехала из Варшавы во Львов, а когда началась, собственно, ВОВ, находилась в летнем лагере. Этот лагерь был эвакуирован. И это то, что ее спасло. Из всей родни выжили лишь она и одна из ее старших сестер, с которой они нашли друг друга уже после войны. Все остальные погибли в гетто. Мои бабушка и ее сестра были прекрасными филологами, в совершенстве владели несколькими языками, преподавали в вузах. Уже живя в Израиле, в городе Бней Айш, бабушка активно участвовала в общественной и культурной жизни этого города, стала его почетным жителем. Кажется, что мои литературные и языковые способности передались мне именно от нее.
Чем было обусловлено решение моих родителей репатриироваться в Израиль? Это осталось для меня завуалированным. Меня никто не посвящал в принятие этого решения. Исходя из того, что я смутно помню, мы вообще собирались в Штаты. Но судьба распорядилась иначе. Для меня же наш отъезд был воспринят как что-то очень естественное. Может быть, я, в силу юного возраста, просто не отдавала себе отчета в том, что происходит. А, может быть, из-за того, что никакого существенного багажа не оставляла за собой. А, может, из-за того, что Израиль для меня – страна кармическая. В смысле, я, по своей судьбе, должна была оказаться именно здесь. Скорей всего, это так и есть. Моя любовь к этой стране и безграничная преданность ей возникли буквально с первого взгляда.
Лада Баумгартен: Скажите, вы вспоминаете родные края? Или уже воспоминания поистёрлись?
Илана Городисская: Безусловно, мои самые первые воспоминания связаны с Киевом. Это – город, в котором прошло мое детство, и к которому питаю самые нежные чувства. Память у меня цепкая. Я отчетливо помню все – свою школу, вскоре после отъезда ставшую гимназией, наш двор, парки, в которых гуляла, киевский оперный театр, в который меня часто водили, Гидропарк, Крещатик и прочие важные места и достопримечательности. Иногда вижу сны о Киеве. Поддерживаю отношения с некоторыми моими киевскими одноклассниками. Но, увы, не ощущаю себя частью этого ландшафта. Мой дом – Израиль.
Лада Баумгартен: Бываете ли вы в Украине?
Илана Городисская: К сожалению, мне довелось приехать в Киев только один раз в 2008 году. Но что это был за приезд! Тогда я заново открыла для себя Киев не только как город моего детства, но и как исторический центр. Ведь в возрасте семи, восьми, девяти лет многое еще неизвестно и непонятно. Фундамент только закладывается. Зато в свои двадцать восемь я оторвалась!.. Многое узнала, многое увидела впервые. Например, Бабий яр. В советское время, советскую школьницу никто не водил туда, и никто ничего не объяснял. Посещение этого страшного места и связанная с ним куреневская трагедия стали для меня открытием. Надеюсь, что у меня появится еще возможность побывать в Киеве и его окрестностях. И вообще, совершить турне по Украине. Мой любимый муж сам с Украины, из Вознесенска, и имеет еще одесские корни. Турне Киев-Одесса, может, включая Карпаты и Львов, было бы для нас наилучшим подарком.
Лада Баумгартен: Как относитесь к войне между восточной и западной Украиной? Или это сейчас для вас не актуально и достаточно того, что неспокойно в Израиле и есть чего опасаться в текущий момент?
Илана Городисская: Я – человек аполитичный. Но, если говорить о моем сочувствии к той или иной воюющей стороне, то могу с уверенностью сказать, что всегда хочется, чтоб одержала верх именно та сторона, в рядах которой находятся близкие мне люди. Ведь именно их благополучие определяет мой взгляд на события. Но иногда этот выбор просто невозможен. Когда начался Майдан, две мои близкие подруги из Киева оказались, каждая по-своему, по разные стороны баррикад. У одной муж – офицер украинской армии. Во время Майдана она была на пятом месяце беременности и просто физически не могла себе позволить волноваться за него. А другая, ныне покойная, – сама стояла на Майдане, приносила еду для ополченцев. Зная это и сидя здесь, в Израиле, я просто потеряла покой. Мои симпатии были на стороне обеих. В любом случае, гражданская война – это самое худшее, что может быть, а самое страшное, что может быть на такой – как и на любой – войне это разбитые судьбы простых людей. Огромный пласт мировой литературы двадцатого столетия именно на этом и построен.
Лада Баумгартен: Вы служили в израильской армии. Расскажите, пожалуйста, для русских и украинских «девочек», которые об армии знают лишь понаслышке – каково это служить в армии девушкам – трудно, сложно? Если да, то почему? Если не очень сложно, опять же почему?
Илана Городисская: Моя служба в израильской армии была очень далека от того, чем она представляется. Вообще, я бы не мерила всех израильских военнослужащих единой меркой. Есть разные подразделения, мужские и женские, боевые и тыловые, расположенные в пределах городов и в незаселенных далеких местах. У каждого новобранца своя стезя, свои предпочтения, свои условия. Я по некоторым обстоятельствам не могла проходить службу далеко от дома. Моя военная база располагалась в центре Иерусалима – городе, в котором я прожила двадцать три года из тридцати лет в Израиле. Это был сам по себе исторический памятник – бывший сиротский приют Шнеллер, построенный в середине девятнадцатого века. К сожалению, сейчас его снесли ради того, чтоб на его месте возвести новостройки для ортодоксальных жителей столицы. А в начале нулевых там была штаб-квартира иерусалимских тыловых войск. И на территории этой базы было подразделение просвещения и культуры. Туда меня и направили. В этом подразделении я прослужила в качестве кадрового сотрудника полных два года. Это были два самых ярких и незабываемых года в моей жизни. Годы, когда я окончательно сформировалась как израильтянка. Принимая во внимание, что армия – есть армия, и я как бравая солдатка отстаивала ночные вахты и дежурила по кухне, и подчинялась приказам, моя служба, скорей, напоминала штатскую работу – с восьми до пяти, с выходными, разве что я приходила в кабинет в военной форме.
Лада Баумгартен: Участвовали ли вы в каких-то военных операциях?
Илана Городисская: Нет, конечно! Бог миловал.
Лада Баумгартен: Бывали ли в вашей жизни экстремальные случаи? Если да, то что вы испытывали в такие моменты – во что и в кого верили: в Бога, черта или вселенскую справедливость?
Илана Городисская: У меня была одна экстремальная ситуация, в которой, если честно, я сама была виновата. Я страстно люблю путешествовать. В настоящее время состою в туристической группе, совершающей труднопроходимые маршруты расстоянием до двадцати километров в самых экзотических уголках страны. Но раньше я сама выбирала себе маршруты и попутчиков. И вот, когда моей старшей дочери было всего четыре месяца, я решила отправиться на один из живописных маршрутов в Иудейской пустыне и взяла с собой лучшую подругу. Был разгар лета. В это время года средняя температура воздуха в пустыне достигает сорока градусов. Да и маршрут оказался сложным. Конечно, красоты неописуемые. Но мы толком не знали ничего об этом месте, не позаботились об экипировке, не рассчитали время. И оказались без подходящей обуви, без мобильного приема, а главное – без воды в самом сердце пустыни. То есть вода у нас была, но быстро закончилась. Моя подруга впала в жуткий стресс. И я, вдохновитель нашего путешествия, должна была взять на себя управление ситуацией. Я прекрасно понимала, что вернуться назад мы уже не могли. Надо было только продолжать двигаться вперед. И мы шли вперед до конца, пока не вышли на проселочную трассу. Последние километры буквально тащились. К счастью, в тех местах жил наш хороший знакомый. Как только появился мобильный прием, мы ему позвонили с просьбой об экстренной помощи, и он тотчас приехал к нам на джипе с водой и со всеми снастями, забрал к себе и привел в чувство. Больше я таких отчаянных вылазок не предпринимала.
Что меня охраняло и поддерживало в тот момент? Наверное, глубокая, интуитивная вера в удачный исход. Вера в моего ангела-хранителя, который, судя по всему, очень силен. А еще, наверное, моя целеустремленность и железная воля. И, конечно, чувство ответственности не только за себя, но и за близкого мне человека. Фактически, мне пришлось мужаться за нас двоих. Хотя страшно было – не то слово!
Лада Баумгартен: Вы социолог и магистр современной израильской литературы. Почему именно эти направления стали вашим выбором для самореализации?
Илана Городисская: По своему характеру я наблюдатель. Мне нравится отслеживать личные и общественные процессы и изменения, проводить сравнения между разными группами людей в культурно-социальном аспекте. Поэтому, видимо, социология. Что касается литературы, то я всегда была запойным читателем и непременно оценивала книги не только по принципу «понравилось» – «не понравилось», а копала гораздо глубже, проникала в самую суть их, формировала свой собственный взгляд на сюжеты. Конкретно израильская литература – одно из выражений социологии. Дело в том, что канонические произведения израильской литературы отражают израильскую действительность глазами нарраторов. Одолеть их, даже в переводе, не будучи частью местного общего контекста, не будучи знакомым с местным человеческим духом, очень непросто. Я же выросла на этих произведениях. Сначала они были частью моей литературной школьной программы, потом я сама выбирала их. К двадцати пяти годам я прочитала больше произведений местных авторов, чем за все последующие годы. В какой-то момент захотелось перевести мое ознакомление с этими книгами и их создателями из любительского в профессиональное.
Лада Баумгартен: Получилось ли поработать по специальности?
Илана Городисская: Работа по каждой из этих двух специальностей имеет два основных направления. Первое – научно-исследовательское направление. Этот мир подходит далеко не всем. Чтобы стать его частью, нужно обладать педантичным складом ума, огромным терпением и быть вхожим в леволиберальные круги. Второе – любое другое направление, косвенно касающееся этих специальностей. Например, социологи по образованию востребованы в государственных организациях. Но по факту они – чиновники, выполняющие административную работу, связанную с той или иной группой населения. То же самое – в литературе. Я испробовала многие из этих косвенных специальностей. Была и кадровым работником, и сотрудником «Сохнута», и библиотекарем одной из местных школ. Все эти работы глубоко разочаровали меня по той причине, что все то, что я изучала, и все то, к чему стремилась, оказалось просто обесцененным. У практической стороны жизни свои законы, а у теоретической – свои. Что преподается в гуманитарных вузах в Израиле? Множество теорий и научной критики. Когда выходишь с этой гремучей смесью, образно говоря, на улицу, то понимаешь, что не знаешь ничего на самом деле. Приходится либо абстрагироваться от собственных знаний, либо создавать что-то свое, лишенное всяких условностей. Именно последним я теперь и занимаюсь.
Лада Баумгартен: Вы пишите стихи, прозу и публицистику, причем на русском и иврите. А все-таки на каком языке вам проще? Или без разницы?
Илана Городисская: Сейчас мне без разницы. И… все равно. Публицистику и исследования мне удобней писать на иврите. Крупные прозаические формы – на русском. Стихи – в зависимости от аудитории. Привычное для нас русское стихосложение принципиально отличается от ивритского, так же, как и отношение слушателей к стихотворениям. Можно сказать, что это диаметрально противоположные миры. У меня заняло несколько лет избавиться от снобизма, привитого русской формалистской традицией, и принять израильскую поэзию как поэзию, а не как бесформенную графоманию. Поэтому, когда я пишу стихи на каждом из этих двух языков, у меня задействованы разные аспекты моей личности.
В сущности, я – часть обоих этих миров. Оба они мне интересны и понятны, и я одинаково получаю удовольствие как от общения с местной публикой, так и русскоязычной. Поэтому, когда меня иногда просят определиться, я искренне удивляюсь. Для чего мне определяться? Разве и так все не понятно? Я – израильтянка до мозга костей, разве что мой родной язык – русский. Я свободная и неподкупная дочь как ивритской, так и русскоязычной литературы. Мое преимущество кроется именно в моей разносторонности. Меня невозможно зажать в четких рамках.
Лада Баумгартен: Тяжело ли было освоить иврит так, чтобы в совершенстве?
Илана Городисская: Для меня – нет. Опять же, у меня – это генетическое. Но я знаю многих выходцев из бывшего Союза, моих ровесников и не только, которые и в иврите не сильны, и по-русски грамотно изъясняться уже не могут. И это страшно. Эти люди не просто отчалили от одного берега, а к другому не пристали, как поется в песне Пугачевой. Они – рабы собственных стереотипов. Я вспоминаю один случай. Когда-то мне пришлось проработать некоторое время в одной тель-авивской фирме с русскоязычным руководством и штатом. Однажды кто-то бросил на стол местную газету, и я в перерыве села ее читать. Несколько моих сотрудниц, увидав меня за этим занятием, были в шоке: им бы и в голову не пришло, что я могу читать газеты на иврите!
Лада Баумгартен: Есть ли у вас книги на иврите?
Илана Городисская: У меня есть совершенно готовая рукопись сборника моих стихов на иврите и даже потенциальный редактор. Еще у меня в разработке научно-популярная диалектическая книга на тему восприятия русскоязычными авторами, пишущими на иврите, современной израильской поэзии. Однако все упирается в денежный вопрос. Сейчас в Израиле, полагаю, как и везде в мире, издать можно все, что угодно, но на коммерческой основе, то есть – за свой счет. Те, кто могут себе здесь позволить такую роскошь, как издание своей книги, – это, как правило, зажиточные и обеспеченные люди, в большинстве своем – немолодые. Для матери троих маленьких детей, борющейся за материальное выживание, это неактуально. Но как только наступит подходящий момент, я тотчас займусь изданием обеих рукописей.
Лада Баумгартен: Делаете ли вы переводы?
Илана Городисская: Я могу переводить, и даже время от времени занимаюсь этим. Когда я работала над своей кандидатской диссертацией под заголовком: «Литературное творчество выходцев из Советского Союза в Израиле в девяностые и нулевые годы», то сама переводила цитируемые мной отрывки из произведений. Еще я перевела полностью известный рассказ Майка Гелприна «Свеча горела». Этот рассказ в моем переводе был опубликован в местном интернет-журнале «Культурная вселенная» в числе всей прочей моей ивритской публицистики. Некоторым своим стихам на русском я сделала авторский перевод на иврит. Но, если быть честной, я не вижу себя переводчиком.
Лада Баумгартен: А когда вы вообще обратились к сочинительству? И сколько времени вы посвящаете творчеству?
Илана Городисская: Мои самые первые серьезные пробы пера начались в шестнадцать лет. Для них была весомая причина личного характера. С тех пор я стала рассматривать себя как состоявшуюся личность только при письменном выражении своих чувств. Долгое время я не воспринимала те свои, отчасти наивные, произведения, как стоящие внимания, пока не осознала их первостепенную важность. За двадцать пять лет моей литературной практики у меня накопилось более шестиста стихотворений на русском и иврите, не считая эпического романа «Аттестат зрелости», требующего отдельного описания.
В настоящее время я стараюсь посвящать творчеству все свободное время. Но, если проза требует от меня дисциплины и тихой обстановки, то стихи – это вспышки, могущие возникнуть в мозгу в любое время. Поэтому я стараюсь всегда носить с собой черновую тетрадку и карандаш.
Лада Баумгартен: Сколько выпустили книг, какие и где?
Илана Городисская: Как я сказала, у меня есть крупное прозаическое произведение – роман «Аттестат зрелости», работа над которым заняла в общей сложности семнадцать лет. Я начала его писать, будучи в армии, в 2001 году, а завершила 5 октября 2018 года. На создание его меня вдохновили воспоминания о старших классах школы, которую я окончила в Иерусалиме. Лучше любой аннотации его может охарактеризовать мое посвящение ему:
Это – книга моей и друзей моих судеб,
Где описан любой незначительный штрих.
Это – сказ обо всех расстающихся людях,
Беззаветно влюбленных в себя и в других.
Это – канувший мир «ненормальных» подростков
В алтарях ложных правд и циничных богов.
Это – путь всех и каждого к личному росту
И бои за разрыв гнущих книзу оков.
Это – поиск себя и разочарованья,
Крик, застывший внутри, и слеза, что ушла.
Это – суть, у которой десятки названий,
Белотканный ковер из житейского зла.
Это – просто все то, что пережито было,
Только соус приправлен чрезмерно. И все ж
Это – память в ее первобытнейшей силе,
Та, что в сердце своем никогда не убьёшь.
Этот роман можно во всех смыслах назвать слепком с моей души. На его страницах отражены ребята, с которыми я училась, драма, которую пережила, и духовный процесс, который прошла. Не будь тех событий – я бы никогда не стала той, какой я являюсь сегодня, а значит, не было бы и книги.
Кроме того, роман представляет собой сплав русского языка и сугубо израильского менталитета. То есть именно двух главных составляющих моей личности. Еще, несмотря на местные имена персонажей, местный колорит, местный характер, у него универсальный сюжет. В нем нет и намека на насущные израильские социальные, религиозные, этнические, политические и военные проблемы. Они ему ни к чему. Акцент поставлен на повсеместные человеческие эмоции и взаимоотношения. И, наконец, из-за предыдущего пункта он словно выдернут из места и времени действия. Израиль середины-конца девяностых лишь подразумевается в этом романе, но нигде не упоминается.
«Аттестат зрелости» опубликован на сайте «ЛитРес Самиздат». Однако я замечаю, что в последнее время он сильно раскручивается в Гугле. Возможно, благодаря усилиям «ЛитРес». В настоящее время я работаю над продолжением его, которое так и называется: «Роман с продолжением». Скорей всего, этот сиквел выйдет тоже на «ЛитРес».
Помимо «Аттестата зрелости», я разместила там же собрание ежедневных очерков «Дневник короназаключенной», идея которого возникла у меня во время первой самоизоляции с середины марта по середину мая. Изначально эти очерки выходили поэтапно на фейсбуке в двух – русском и ивритском – вариантах. Когда же израильтяне вернулись к нормальной жизни, они были объединены в книгу. Эта книга ни в коем случае не претендует на звание литературного произведения, но, как мне кажется, свою развлекательно-юмористическую функцию она выполняет.
Лада Баумгартен: Я знаю, что в вашем активе организация и ведение литературного клуба «Ми Эт Ле Эт» в Беэр Шеве и клуба «Альтер Нарратив». Расскажите, пожалуйста, об этих объединениях – чем занимаетесь, кто участники, встречаетесь ли во время последних карантинных событий – может быть, в реале или на виртуальных площадках?
Илана Городисская: «Ми Эт Ле Эт» – это очень значимая строчка в моей биографии. Я основала этот клуб вместе с двумя близкими подругами, когда мы были еще студентками литфака. То, что подвигло нас на основание этого клуба, было разочарованием от крайне скудного, я бы даже сказала: пренебрежительного отношения к серьезной литературе в местных молодежных СМИ. Мы искали альтернативу сложившейся ситуации и решили создать непредвзятую, некритичную и не соревновательную платформу для авторов, пишущих на иврите. Этакое место для встреч равноценных израильских авторов любых возрастов, рода занятий и стажа в литературе, не имеющих прямой возможности зачитать свои произведения своим коллегам. Встречи клуба происходили, в среднем, раз в месяц в одном из бэершевских пабов. Дабы придать нашему клубу академический характер, мы объединяли каждую встречу какой-то темой и старались приглашать наших преподавателей и некоторых известных израильских писателей, которым предоставлялось заключительное слово. А еще мы готовили сценарии для каждого вечера, делали презентации, проводили встречи клуба по ротационному принципу. Это была в высшей степени серьезная организация. За семь с половиной лет существования «Ми Эт Ле Эт» мы провели пятьдесят семь тематических вечеров, три фестиваля и несколько мастер-классов, стали очень известными в Бэер Шеве. Общее число участников клуба – более ста человек.
Из-за чего «Ми Эт Ле Эт» распался? По той же причине, по которой рано или поздно распадается каждая популярная группа. По аналогии с миром музыки, вспомните – из-за чего распались «Битлз», «Абба», «Ария» и многие другие группы. К сожалению, жизнь всегда сильней. Я приняла мужественное решение об уходе из «Ми Эт Ле Эт» еще в конце прошлого года. Но, насколько мне известно, после моего ухода, встречи клуба не продолжились. Из этого я делаю вывод, что, в конечном счете, вся эта организация держалась именно на мне с точки зрения логистики и менеджмента.
«Альтер Нарратив» – это мой своеобразный ответ «Ми Эт Ле Эт». Это – платформа для тех же самых пишущих авторов, но в расширенном варианте. В мои намеренья входит проводить в том числе конференции, фестивали, давать лекции свои и участников клуба и таким образом выводить на передний план индивидуальность каждого взамен общесоциальной основы, на которой держался «Ми Эт Ле Эт». Конечно, коронавирус внес свои коррективы, и только начавшиеся встречи «Альтер Нарратив» пришлось приостановить. Было несколько попыток проводить их онлайн, но я быстро поняла, что люди жаждут живого общения. Я использую вынужденную передышку для планирования и других моих творческих проектов.
Лада Баумгартен: Кем трудитесь сегодня?
Илана Городисская: Я независимый литератор и исследователь современной литературы. По совместительству я офис-менеджер.
Лада Баумгартен: У вас большая семья – трое детишек: какого возраста? Увлекаются ли они каким-либо видом творчества?
Илана Городисская: Моей старшей дочке семь с половиной лет. Она учится во втором классе, занимается каратэ, с четырех месяцев ходила на плаванье. Вообще, она девочка очень спортивная, подвижная, любознательная и коммуникабельная. Моим близняшкам – три года и девять месяцев. Они еще слишком маленькие, чтобы говорить о каких-то их увлечениях. Но мы с мужем стараемся воспитывать всех трех дочерей в едином духе.
Лада Баумгартен: Наблюдая за вами во время наших виртуальных встреч в литературной гостиной – у меня сложилось впечатление, что вы человек не только любознательный, но и философического склада ума. Как вы относитесь к тому, чтобы поразмышлять о тайнах мироздания, человеке и его месте в современном обществе?
Илана Городисская: Именно этими размышлениями я занимаюсь постоянно. Однако я не из тех, кто размышляет обо всем человечестве. Меня привлекают отдельно взятые истории. Личность в периоды кризиса. Свобода воли и судьба. Сила, которая управляет каждым из нас. Смысл, который могут нести в себе те или иные ситуации прошлого при взгляде назад. Дело в том, что, помимо всего прочего, я дипломированный астролог, и поэтому все философско-эзотерическое воспринимается мной проще и естественней, чем для многих других людей.
Лада Баумгартен: По-вашему – какой период (если не затрагивать коронавирусную тему) сейчас переживает человечество?
Илана Городисская: Я не скажу за все человечество. Но за себя могу ответить. То, что пережила я в текущем году, было самой настоящей трансформацией. Мне удалось освободиться от значительного груза моего прошлого и начать с чистого листа. Как доказательства тому, что я на правильном пути, могут служить моя неожиданная победа в номинации «публицистика» на конкурсе «Арфа Давида», проходившем в марте в Назарете, публикации в нескольких изданиях в Израиле и в России, и, конечно, вступление в МГП. Из анонимного русскоязычного автора я стала довольно узнаваемой персоной. На всех вышеупомянутых платформах я познакомилась со многими прекрасными, талантливейшими людьми (всех и не перечислишь). Еще я возобновила некоторые мои личные старые связи, которые были когда-то давно прерваны в силу обстоятельств. Но самое главное: я имела возможность отдохнуть от сумасшедшего бега по кругу и заняться собой. В чем-то с этим коронавирусом мне подфартило. Не без того, что порою мне бывало психологически очень трудно.
Лада Баумгартен: Многие говорят о том, что «апокалипсис может нагрянуть уже завтра» — то есть так, по крайней мере, можно определить настроения немалой части наиболее интеллектуального современного сообщества. Тысячи людей уверены, что, если срочно не защитить природу от человека, нам придется сначала наблюдать конец земной флоры и фауны, затем разрушение атмосферы и климатическую катастрофу неописуемых масштабов. Сегодня, как никогда, развивается движение Зеленых. И даже есть те, кто рассматривает карантинную изоляцию в качестве блага для нашей Земли, призывая проникнуться тем, как оживает природа, пока человек под замком: и птички поют, и рыбки резвятся, и кабанчики по улицам гуляют – кстати, последнее как раз из израильской действительности – немало в интернете гуляет фотографий о бесчинствующих на ваших территориях кабанах – или это фейк?
Илана Городисская: Это не фейк. Действительно, временная изоляция людей оживила нашу окружающую среду. В Хайфе, например, дикие кабаны свободно разгуливают по городу. У себя в Бэер Шеве я собственными глазами видела ежей и лисиц совсем близко от моего дома. В Иерусалиме – горных зайцев.
Если есть хоть одно общественно-политическое движение, с которым я была бы рада отождествиться, это именно движение Зеленых. Я очень болею за уничтожение флоры и фауны в результате пожаров, катастроф и загрязнения среды. Когда в прошлом году горели Сибирь и Австралия, я выключала телевизор во время трансляций тамошних пожаров, потому что мне было страшно на это смотреть. Всякий раз мне хочется верить, что каждый такой пожар или другой катаклизм – последний. Но увы…
Лада Баумгартен: Как вы относитесь к религии?
Илана Городисская: Положительно. До того момента, когда она превращается в фанатизм и диктатуру.
Лада Баумгартен: Вы верующий человек?
Илана Городисская: О да! Я очень верю в высшие силы, которые неощутимо управляют нашей жизнью. Всегда обращаюсь к этим силам в тяжелые минуты. При каждой удобной оказии хожу к Стене Плача. Периодически читаю свои любимые псалмы и молитвы на иврите. Стараюсь чтить главные иудейские праздничные традиции. И это при том, что я – сугубо светский человек.
В то же время я не брезгую и народными, оккультными методами. Очень верю в медиумизм, парапсихологию, гадания. Эти методы не раз оказывали на меня позитивное воздействие, невзирая на то, что иногда в них бывают неточности. Ведь я и сама немного ведьма J.
Лада Баумгартен: Я знаю, что кашрут в иудаизме распространяется на все сферы жизни, поскольку не только питание, но и любой предмет может быть рассмотрен с точки зрения кошерности или некошерности. Недавно читала, что даже существуют специальные кошерные сотовые телефоны, где нет функций отправки смс-сообщений и подключения к интернету. А как кошерность влияет на аспекты вашей жизни?
Илана Городисская: Не влияет. С гастрономической точки зрения, стараюсь не смешивать молочное с мясным. А так спокойно употребляю некошерные продукты и считаю контроль над кошерностью тех или иных предметов или заведений признаком мракобесия.
Лада Баумгартен: Ваш любимый праздник?
Илана Городисская: Пурим.
Лада Баумгартен: О чем вы мечтаете?
Илана Городисская: До конца исполнить свое предназначение в этой жизни. А оно, судя по всему, и есть мой писательский труд. Хотелось бы увидеть свои книги напечатанными и читаемыми как за рубежом, так и у себя в Израиле. До недавнего времени я испытывала страх, что не успею состояться как писатель, принимая во внимание то, что мне уже пошел пятый десяток. Но из виртуальных встреч с другими членами МГП поняла, что у меня еще все впереди.
Еще я мечтаю посетить как можно больше стран и красивых мест на планете. Боюсь, что именно с этим стоило бы поторопиться в виду «глобального потепления» и прочих апокалиптических угроз. Хотя, возможно, мне просто не сидится на одном месте.