Валентина Бендерская, поэт, член Международной гильдии писателей, музыкант, переводчик, общественный деятель, «Отличник народного образования Украины», лауреат премии им. Владимира Набокова, обладатель звания «Виртуоз словесности».
Родилась в Бердичеве (Житомирская область, Украина). Основала хоровую студию «Струмочок» (Житомир). Студия получила звание «Образцовый», является лауреатом премии поэта Николая Шпака, а также многих областных, республиканских, международных конкурсов и фестивалей. Проводит мастер-классы по своей методике со студентами и преподавателями музыки. Публикуется в научных изданиях, издает книги. С 1997 года живёт в Израиле.
Лада Баумгартен: Валентина, мне хотелось бы начать наше интервью с уникального места, с ваших родных мест, а точнее города Бердичева. Когда я готовила свои вопросы, то заглянула в историческую справку и меня поразило – как же так, а я почти ничего не знала о том, что… Но все по порядку. Вы родились и выросли в Бердичеве?
Валентина Бендерская: Родилась я в Бердичеве. А вот росла до 14 лет в сибирском городе Кемерово, куда папу как молодого специалиста направили работать после окончания Бердичевского машиностроительного техникума. Мне тогда исполнился год. Новосибирск, Кемерово и другие города Сибири в те годы начинали подниматься как культурные центры региона благодаря тому, что туда ссылали неугодных центру, вольнодумных, интеллектуальных элементов. В кругу друзей моих родителей были интересные, образованные люди. В доме играли в шахматы, пели украинские песни, песни Высоцкого, увлекались спортом. Родителей видела постоянно читающих книги, научные журналы, «Роман-газеты». Папа стал быстро продвигаться по карьерной лестнице. Стал лучшим рационализатором Кемеровской области, навечно занесённым в Книгу Почёта. Среди друзей родителей был профессиональный музыкант, который настоял, чтобы меня отдали учиться в музыкальную школу, твёрдо считая, что у меня музыкальный талант. Кемеровский период моей жизни закончился с решением родителей вернуться на родину, в Бердичев.
Лада Баумгартен: Бердичев – знаете, такое название вызывает лично у меня самые разные ассоциации. Смотрю на герб города – боевой топор (бердыш) и жезл бога торговли Меркурия. Очевидно, когда-то в этих местах жили воины и торговцы. С другой стороны, почему-то приходит на ум – что местечко могло быть связано с берендеями (берендичами), а это уже тюркские кочевые племена. Может быть, вы проясните ситуацию – откуда пошло название и сколько ж лет городу? Чем и кем он знаменит и известен сегодня: людьми, значимыми событиями, акциями?
Валентина Бендерская: Есть история истинная и история научная. Истинную, видимо, никто никогда не узнает, а научная история спорная, и в ней каждый историк имеет свой взгляд, выдвигает свои предположения, опираясь на вновь открытые документы, найденные артефакты. Территория, на которой размещен Бердичев, была заселена еще во II тысячелетии до н. е. Здесь обнаружено поселение эпохи бронзы и остатки двух поселений черняховской культуры. Однако первой зафиксированной документальной датой, в которой упоминается Бердичев, является 1545 год. Но я наткнулась в интернете на такую информацию, что в Национальном историческом архиве Беларуси хранится интересный документ – Дарственная грамота подольского князя Федора Кориатовича, написанная кириллицей на пергаменте, датированная 1391 годом, где речь идёт о дарении земель, находящихся недалеко от Бердичева (земли Великого Литовского княжества).
Что касается происхождения названия города, так точка в этом вопросе тоже не поставлена. Версия, что название города происходит от кочевых племён берендеев, опровергнута. Детально изучив летопись, краевед Гавриил Богун доказал, что первое упоминание о берендеях связано с войной, которая шла далеко от Бердичева. В других исследованиях говорится, что город носил название Берендичів от тюркского племени берендичей, которое заселяло окружающие территории, будучи вассалами киевских князей. С этой версией перекликается версия литовского историка Теодора Нарбута, жившего в XVIII столетии. Он писал, что название города происходит от имени ордынского царевича Бердыча (Берды-бека), который княжил на Волыни в начале XIV века и основал замок, названный в его честь. Некоторые считают, что название города происходит от собственного имени Бердич. Яко бы так звали дружинника, который в XV веке возглавлял сторожевой пункт-таможенник на мысообразном берегу полноводной тогда реки Гнилопять и основал здесь же хутор, ставший Бердичевом. Ещё есть версии, что название происходит от славянского слова «berda», что именно так называли гору, обрыв, где стоял таможенный пункт. «Берда» – также называли один из действующих деталей ткацкого станка. Такие детали изготовляли ремесленники, проживавшие на территории города. А возможно, как вы, Лада, уже отметили, от слова «барда» – названия боевого топора у славян. Интересно, что старожилы и сегодня называют город не Бердичев, а Бардычив. Во время раскопок в тридцатых годах прошлого века было найдено немало сыродутных горнов, а рядом с ними барды – как готовая продукция. Видимо, поэтому на гербе современного Бердичева изображен боевой топор – бердыш.
А жезл бога торговли Меркурия, который символизирует прошлое города как одного из основных центров торговли ещё и потому, что к концу 18-го столетия город сформировался как значительный торгово-ремесленный и культурный центр Правобережной Украины. Этому способствовало расположение его на пересечении важных торговых путей и высокий процент еврейского населения. Бердичев превратился в один из еврейских религиозных центров: известный центром хасидизма, в честь чего его называли «Иерусалим Волыни». В середине XIX века в нём проживала 41 000 человек, в то время как в Киеве лишь 50 000 жителей. Город стал пятым по количеству населения в Украине после Киева, Харькова, Николаева и Одессы. Бердичев того времени славился ещё и как столица контрабанды из-за системы подземных ходов. Они были созданы во времена татарских набегов, а в XIX веке катакомбы приспособили под подземные склады. 78 подземных помещений, часть которых были многоуровневые и 130 подземных ходов связывали подземелья в единую сеть. Несколько столетий земля Бердичевская принадлежала Тышкевичам – роду Великого княжества Литовского. С их именем связно строительство каменной крепости. Позже она была подарена ордену Босых Кармелитов. Крепость сохранилась и по сей день. Каждый год летом сюда к чудотворной иконе Божьей Матери Бердичевской – главной католической святыни Украины и Полесья – собираются до 20 тысяч паломников со всего мира. Мой родительский дом находится вблизи крепости. Во время учёбы в восьмом и девятом классах я каждый день ходила в школу мимо неё. И сейчас, когда приезжаю в Бердичев, наслаждаюсь её величием и красотой. Кстати, презентация моей второй книги «Стихи из мусорной корзины» проходила в этой крепости.
Если говорить о вкладе Житомирщины в копилку мировой науки и культуры, то она подарила миру выдающихся деятелей, среди которых всем известные имена: Сергей Королёв, Леся Украинка, Максим Рыльский, Хаим Бялик, Перец Маркиш, Аарон Давид Гордон, Зина Дизенгоф, Владимир Короленко, Борис Лятошинский, Святослав Рихтер… Список можно продолжать ещё очень долго. А конкретно с Бердичевом связаны судьбы родившихся здесь выдающихся писателей Джозефа Конрада, Василия Гроссмана. Часть своей жизни на Житомирской земле провели Тарас Шевченко, Николай Бердяев, Саша Чёрный, Меир Дизенгоф, Леви Ицхак, Шолом Алейхем, Александр Куприн, Оноре Де Бальзак, который выбрал для венчания с Эвелиной Ганской бердичевский костёл Святой Варвары.
Лада Баумгартен: Валентина, а как давно вы переехали в Израиль, и что стало причиной для вашего переезда? Ведь насколько я знаю, на Родине вы были востребованы. Получив образование по профилю дирижёр академического хора, вы основали из мальчиков и юношей хоровую студию, вы являлись организатором хоровых фестивалей, куда съезжались коллективы из разных городов и стран. То есть, как я понимаю, жизнь была вполне насыщенной и интересной.
Валентина Бендерская: Да, житомирско-киевский период моей жизни был очень успешным. Я любила учиться, показателем чего стали два диплома с отличием. У меня две музыкальные специальности: музыкальный теоретик (музучилище в Житомире) и хормейстер (университет культуры и искусств в Киеве). Вместе с мужем, Михаилом Бендерским, мы основали хоровую студию «Струмочок» при Дворце пионеров, которая стала моей творческой лабораторией. Здесь, не обременённая школьной программой, я могла экспериментировать в методике обучения хористов. Неудовлетворённость общепринятыми, традиционными правилами обучения, не дающими желаемого результата, привели меня к выработке оригинальной методики обучения теории музыки и сольфеджио на основе цифрового релятива, созданию учебного пособия и учебника по теории музыки и надстилевого сольфеджио. В 1996 году занялась написанием диссертации, поступив в аспирантуру. Но сложившаяся семейная ситуация вынудила меня всё оставить. Волей судьбы я оказалась в Израиле!
Лада Баумгартен: Как встретил вас Израиль? Ваши первые впечатления?
Валентина Бендерская: Я бы сказала, Израиль меня не отпустил. К этому времени я уже была вдова, поэтому одна полетела на свадьбу дочери с израильтянином. Но события повернулись так, что я была вынуждена остаться, сначала я думала, что только на год. Потом ещё на год… И вот уже 22 года я живу там. Несмотря на все сложности этого периода жизни, ни разу не пожалела о случившемся. Вообще, меня не покидает чувство, что какая-то неведомая сила, тогда круто изменившая мою жизнь, ведёт меня до сих пор!
Лада Баумгартен: Получилось ли в новой стране найти свое «место под Солнцем»?
Валентина Бендерская: Об этом периоде я писала в стихотворении:
На полном лету гнездо бросила
И в омут неведомый бросилась,
А он не посмел проглотить меня –
Ненавидя, смеясь и кляня…
Ненавидя за поступь гордую,
Смеясь над заморской породою,
Кляня, что, как камень брошенный,
Всколыхнула всю тину со дна.
Не судила, судьбу свою – стряпчего
На манер на свой переиначила,
Отстояла и поступь гордую!
Благодарна тебе, Мать-Земля, –
У тебя я училась стойкости!
Нанизала на нитку все колкости,
Что не стали терновым венком моим,
А лишь закалили меня.
Первые два года были очень тяжёлыми. Пришлось дирижёрскую палочку заменить на метлу. Но я из породы тех людей, которые не пасуют перед жизненными невзгодами. Это качество помогло мне дать возможность дочери встать на ноги, стать успешной. Образование муз-теоретика позволило устроиться в музыкальную библиотеку Израильского оперного театра в Тель-Авиве, где я проработала более 10 лет. Это был интересный опыт, насыщенный встречами и работой с выдающимися музыкантами мира. Была возможность работать с оперным хором, но тема хора была мной закрыта навсегда.
Лада Баумгартен: Часто ли возвращаетесь в Бердичев? Не возникает ли желания вернуться насовсем?
Валентина Бендерская: Начиная с 2010, когда отменили визовый въезд в Украину, я каждую осень прилетаю в родной город и начинаю свои «Осiннi походенькi». Это встречи с друзьями и коллегами, с читателями и почитателями, творческие посиделки, презентации, выступления, мастер-классы, участие в радио и телепередачах, поездки по Украине. В общем, всегда очень бурный период года. За это время я успеваю соскучиться за Израилем, без которого уже не представляю своей жизни.
Лада Баумгартен: Помнится, вы рассказывали, что писать стихи начали поздно. Как пришло к вам желание слагать рифмы? Ведь не так же – бам-с в темечко – и сразу возникло готовое стихотворение… Что тому стало подоплекой? Как вы отнеслись к открывшемуся дару?
Валентина Бендерская: Сколько себя помню, я была очень активным ребёнком. Всегда выступала на праздниках, читала стихи на украинском перед сверстниками и гордилась, что знаю «иностранный» язык! (Ха, ха, ха…). Была активным участником художественной самодеятельности, инициировала постановку школьных спектаклей, выступая режиссёром и муз-оформителем, а также праздничных школьных вечеров. Пела и играла в школьном вокально-инструментальном ансамбле. Потом моя бурная хоровая деятельность со смотрами, фестивалями, конкурсами, концертами и гастролями. И вот израильский период, когда моя энергия была отдана дочери и внукам. В это время я очень много поглощала чужого творчества в театрах, музеях, путешествиях. Такое положение вещей устраивало меня до того времени, пока не выросли внуки. Наступил момент, когда я осталась сама с собой наедине. И началось загнивание моей творческой невостребованной энергии, которое переросло в тупиковую, безвыходную ситуацию. И тут:
Меня какая-то неведомая сила
Взяла за руку и на кресло усадила.
Дала листок бумаги, книгу, карандаш…
Сказала: «Думай и пиши! Теперь ты наш!»
До этого момента люди, сложившие две рифмы, казались мне небожителями. У меня никогда даже в мыслях не было, что я буду писать стихи. Душа у меня романтическая, но склад ума более рациональный, технический, нежели гуманитарный. И то, что произошло со мной, иначе, как чудо, я назвать не могу! Это был взрыв вулкана с выплеском кипящей лавы, это было землетрясение!
Лада Баумгартен: Кто стал первым читателем или слушателем, может быть, критиком вашей поэзии?
Валентина Бендерская: Я приходила на работу и читала стихи напарнице израильтянке, не знавшей русский язык. Она слушала музыку стиха, а потом я переводила ей смысл написанного. Читала русскоговорящим друзьям и знакомым. В глазах некоторых видела: ну вот, ещё один графоман появился. Читала стихи дочери, которая весьма снисходительно смотрела на меня. В её взгляде я чувствовала: чем бы дитя не тешилось… Собственно, претендовать на звание поэта у меня не было причин. Но то, что у меня появилось занятие, обещавшее, что в старости мне не грозит заболеть Альцгеймером, утишало и стимулировало. Я тогда даже представить не могла, какой новый поворот жизни приготовила мне судьба!
Лада Баумгартен: Я должна отметить – что ваша поэзия глубока и философична, а где-то очень-очень личная. И все-таки, каким темам вы более отдаете предпочтение – что вы стараетесь выразить или какую мысль или же мысли донести через стихосложение?
Валентина Бендерская: О чём бы ни писал поэт, он всегда самообнажается, когда за стихами стоит некое породившее их духовное событие, пережитое автором и оплодотворившее возникшие строчки. Из этого выходит, что предпочтительных тем нет, есть выплеск эмоций, сиюминутных размышлений, которые непонятно почему приходят в рифмах и иногда могут завести туда, куда рацио нет хода. Иосиф Бродский отмечал, что «стихотворение – колоссальный ускоритель сознания, мышления, мироощущения. Испытав это ускорение единожды, человек уже не в состоянии отказаться от повторения этого опыта, он впадает в зависимость от этого процесса, как впадают в зависимость от наркотиков или алкоголя». Так и я:
Как наркоман, подсевший на иглу,
подсела на поэзию и гласно
играю в эту смелую игру,
хотя она не менее опасна.
Затягивает в омут языка,
берёт в полон, как чары Бонапарта.
От «ломки» – то ли бунт, то ли тоска
пугает как кармическая карта.
Тропой Морфея ходит по ночам,
по закоулкам сна и сновидений,
и раздирает, во весь глас крича,
утробу мозга нерождённый гений,
не ведающий, что отныне строфы,
стократным эхом в небе отзываясь,
вернутся наземь, где стоят голгофы,
куда крест будет несть не озираясь.
Лада Баумгартен: А кто ваша читательская аудитория?
Валентина Бендерская: Люблю аудиторию интеллектуальную, способную широко, по-современному мыслить, пытливую, неугомонную, не обременённую морализаторскими нормами общества. Люблю благодарную аудиторию, которая, воспринимая мои поэтические выплески, плачет и смеётся, удивляется и задумывается, т. е. реагирует. Если такое случается и есть обратная связь, я черпаю энергию для дальше…
Лада Баумгартен: Вас судьба свела со многими замечательными поэтами, в частности, у вас были доверительные и близкие отношения с Леонидом Колгановым. Как вы познакомились? Это было притяжение с первого взгляда или как-то иначе?
Валентина Бендерская: Да, мне много с кем в жизни довелось встретиться и общаться. Но встреча с Леонидом Колгановым тоже была судьбоносной. Эту встречу иначе как мистической не назовёшь. Она произошла в Ашкелоне, это 70 км. от Тел-Авива, где живу я, и 20 км. от Кирья-Гата, где жил Лёня. Тогда в Израиле я впервые попала на литобъединение, где собирались маститые литераторы. Лёня там давно не появлялся и не собирался ехать. Его студийцы (лито в Кирьят-Гате) просто насильно вытащили из дома и привезли на ничем не выделяющееся очередное заседание. Наши взгляды встретились. Я не сразу поняла, что этот взгляд соединил нас навсегда. Мы стали не только друзьями, творческим союзом, но и супругами.
Лада Баумгартен: Вы вместе начали несколько общественных проектов, среди которых международные телемосты, поиск талантливых поэтов и издание для них книг и журналов. Расскажите об этой стороне вашей деятельности, и продолжаете ли вы проекты уже после того, как Леонид Колганов ушел от нас в мир иной?
Валентина Бендерская: Лёня родился в Москве. Он был, как принято называть, золотая молодёжь. Его круг общения от великих мира сего, известных артистов, музыкантов, спортсменов, литераторов, поэтов до фанов, которые ходили за ним по пятам. Колганов был культовым поэтом 80-х. Его уже тогда признавали мэтры русской литературы, такие как А. Вознесенский, А. Марков, Ю. Кузнецов, А. Коренев, Н. Мандельштам, Л. Либединская и др. Лёня считал себя причастным к СМОГистам, общаясь с Леонидом Губановым, и называл себя последним постСМОГистом. Вынужденный переезд в Израиль вырвал его из той гармоничной среды. Хотя он 20 лет вёл лито «Поэтический театр Кирьят-Гата» и «Негев» в Беэр-Шеве, этот масштаб и размах был для Лёни мал. Я это сразу поняла. У меня возникла идея создания Всеизраильского поэтического клуба «ПоВтор» в Тель-Авиве и выхода за пределы Израиля через организацию поэтических встреч с литераторами других городов и стран через телемосты, где бы Лёня мог демонстрировать своё необыкновенное творчество широчайшей аудитории. Встреча с поэтом такого масштаба была толчком к возникновению идеи создания совместной с Лёней книги «Выкрутасы эйдоса», выпуска альманахов «Свиток34» по материалам 9-и проведенных телемостов между Израилем, Украиной, Россией, Беларусью, Испанией, Грецией, Америкой, а также антологии поэтов Житомирщины «ПАРК Шодуара» и многих других проектов, которые теперь мне придётся осуществлять самой. Это выпуск последней книги Лёни «Молчание колоколов», работу над которой он завершил за несколько дней до смерти. Это издание книги переводов моих стихов на украинский язык Олены Корж «Пятикнижие». Хочу также помочь Борису Дубману, нашему замечательному краеведу, выпустить книгу об истории Житомира. Начинаю собирать материалы для «Свитка 34» № 3. И наконец я запустила новый проект – выпуск антологии детского и юношеского литературного творчества Житомирщины «Дети Короленко».
Лада Баумгартен: Мы с вами говорили об учреждении Премии имени Леонида Колганова – какую цель вы преследуете – поддержать современных творцов, познакомить больше людей с творчеством Леонида, что-то еще?
Валентина Бендерская: Леонид Колганов – великий поэт современности. Ничего подобного, что создал Лёня, не было в русской литературе. Колганов – неповторимая индивидуальность, это такой уровень, который может быть примером не для подражания, а для понимания истинного подхода к поэтическому творчеству. Да, мне очень важно, чтобы творчество Колганова стало достоянием наибольшего числа читателей и привлекало также молодёжь, стимулируя интерес к занятию поэзией. Мне очень важно, чтобы имя Леонида Колганова звучало на фестивалях, телемостах, презентациях, потому что он поэт от Бога, соединяющий Бога и людей.
Лада Баумгартен: Да, я понимаю. Но вернемся к вам. На сегодня можно сказать, что вы как творец и личность вполне состоялись – вас знают, любят, читают, ждут новых проектов. И, тем не менее, вы все равно в поиске новых возможностей и открытий. В чем вы видите свою миссию на Земле?
Валентина Бендерская: Я созидатель, в этом моя миссия и смысл моей жизни.
Лада Баумгартен: Валентина, вы уже несколько лет член Международной гильдии писателей. Скажите, а чем привлекло вас участие в нашей организации?
Валентина Бендерская: Честно? Я познакомилась с Лёней, когда уже была автором трёх поэтических книг. Лёня стал агитировать меня вступить в Союз русскоязычных писателей Израиля, я некоторое время сопротивлялась, твердя, что я свободный художник и не хочу зависеть от какого бы то ни было союза. Лёня убедил меня в необходимости союза, аргументируя тем, что для пишущего важно печататься в разных журналах и альманахах себе подобных. Я не хотела, чтобы за мной вился шлейф колгановского протежирования и втайне от Лёни стала искать такое объединение, где ведётся активная литературная работа. Так я набрела на Международную гильдию писателей. Я очень внимательно изучила её деятельность, увидела результативность и тогда отправила свои документы для вступления. Гильдия – не единственный союз, в котором я состояла и состою. Но из одного я вышла, а в другой не стала вступать. Причина одна: меня не удовлетворяла работа этих организаций.
Лада Баумгартен: Ясно. Спасибо, Валентина, за ответ. И к сегодняшнему дню. Сейчас господствует время новых технологий. Многие писатели уходят в электронное книгоиздание. А вы каким книгам отдаете предпочтение: печатным, электронным, аудио? Где публикуетесь, если публикуетесь? Как реализуете свои издания, доносите их до читателей?
Валентина Бендерская: Для меня не очень важно каким образом литературное произведение пойдёт к читателю. Главное, чтобы дошло. Я же предпочитаю бумажную книгу. Она доставляет мне эстетическое удовольствие, если издана со вкусом. Я думаю, что печатная книга со временем станет настоящим произведением печатного и дизайнерского искусства. Будет дорогая и малотиражная, приобретаемая только теми, кто ценят в книге, кроме её содержания, саму книгу. Электронные же книги позволяют мне ознакомиться с их содержанием. Если чувствую, что хочу иметь ту или иную книгу у себя на полке, я покупаю её. Аудиокниги тоже имеют место в моей жизни. С их появлением я стала рациональнее использовать своё время, когда, выполняя какую-то бездумную механическую работу, параллельно могу нагрузить голову. Для популяризации своего поэтического арсенала, кроме печатных, начала выпускать электронные, в будущем думаю об аудиокниге. У меня пять поэтических книг, изданных в разных издательствах Украины и Израиля. Пятая книга «Любовь-Крысолов» вышла в издательстве «STELLA-VERLAG» Международной гильдии писателей в Германии. Печатаюсь в разных журналах, альманахах МГП (Германия), в израильских «Литературном Иерусалиме» и «Артикле», в украинских «Сяйво спiлкування» и др. Книги продаются в книжных магазинах, в интернете, рекламируются в соцсетях. Но самый прямой путь книги к читателю – это творческие встречи с ними и презентации. Я люблю общаться и с удовольствием иду на такие встречи.
Лада Баумгартен: Как вы думаете, какова доля удачи и везения в том, чтобы о писателе узнали? Все-таки – надо предпринимать самому активные шаги для продвижения своего творчества или стоит положиться на волю случая? Есть мнение, если человек талантлив, то его обязательно заметят, и боги подарят удачу. Хотя практика показывает, что без пиара и финансовых вложений нередко замечают только лишь после смерти, а так настоящий творец по большей части голодный и непонятый.
Валентина Бендерская: Думаю, что это не совсем так. Успешных и «неуспешных» приблизительно пятьдесят на пятьдесят. Перефразируя слова Льва Толстого, скажу, что все счастливые творцы похожи друг на друга, каждый несчастливый несчастлив по-своему и потому кажется, что их больше. Они вызывают больший интерес, внимание, сострадание, возмущение у общества из-за несоответствия таланта и причитающегося за талант блага. А вот успех прижизненный или посмертный напрямую зависит, насколько автор действительно талантлив. Однозначно, что автор должен заявить о себе тем или иным способом, напрямую или опосредованно, чтобы быть услышанным, замеченным. Тут, конечно, и госпожа-удача, и активность как самого автора, так и тех, кто уверен в необходимости показать художника миру. А боги, как правило, помогают тем, кто трудится.
Лада Баумгартен: Валентина, а о чем вы мечтаете?
Валентина Бендерская: У меня нет времени на мечтания. Я знаю что хочу. У меня целый список задумок. Мне, главное, не утратить состояние застоявшейся в конюшне лошади, которая бьёт копытом и летит во весь опор, лишь только её вывели из стойла.
Фото@Larissa Hayat