Как и к большинству коллег, признание к Егору Баринову не пришло вдруг, узнаваемым он стал благодаря работам в многочисленных сериалах. Кому-то из зрителей запомнилась роль Воронцова в «Кадетах», другие отметили колоритного бандита по кличке «Рука» из «Кармелиты», третьи – Михеева в фильме «Большая нефть». Как ни странно, но момент творческого расцвета еще в юности ему предсказал… отец – актер Валерий Баринов, который однажды заметил, что придется дотерпеть до тридцати лет, и тогда наступит его время…
Ну а я в очередной раз сведу брови домиком и воскликну: «Как много вокруг интересных людей!», с которыми сводит судьба. Сегодня я беседую с Егором Бариновым.
– Егор, ваша биография сызмальства связана с творчеством. Вы уже в возрасте шести лет выступали на профессиональной сцене. Как это произошло самый первый раз? Что это был за спектакль, где? Помните ли свои первые ощущения, может быть: переживания, страхи, сомнения?..
– Да, на Мосфильм я попал в пять, а в Театре Советской Армии я начал репетировать в спектакле «Закон Вечности», который ставил Юрий Иванович Ерёмин. Играл я главного героя в детстве. Действие происходило в больничной палате. Спектакль начинался с моего появления из-за спинки кровати, на которой лежал главный герой. Набирался свет, я произносил свой монолог, затем я выходил вперёд, и начинались сцены воспоминаний героя о детстве. Но как сейчас помню, самым сложным было просидеть за кроватью под белой простынёй пятнадцать минут неподвижно. Дело было в том, что по замыслу режиссёра: с того момента, как в зал запускали зрителей, и они рассаживались по местам, занавес открывался, поэтому артисты должны были быть заряжены на сцене заранее.
– В прессе пишут, что ваш отец – известный актер – мечтал о том, чтобы вы продолжили его дело и стали актером, поэтому он всеми возможными способами «погружал» вас в профессию. Как это выражалось?
– Отец привёл меня на Мосфильм и в театр, а дальше я, вроде, всё решал сам, но когда попадаешь в детстве в это «болото», оттуда не просто выбраться – у меня не получилось.
– И все-таки: что или кто больше всего повлиял на выбор вашей профессии?
– Отец наполнил моё детство театром. Я вырос, как говорится, за кулисами. Мир театра и кино был значительно ярче обычной жизни, поэтому мой выбор, с точки зрения эмоционального человека, коим я был и остаюсь, вполне логичен.
– Расскажите, пожалуйста, где Ввы играли или снимались, наиболее примечательные для вас роли в театре и в кино.
– На данный момент я сыграл более ста тридцати ролей в кино и на телевиденье, самой, на мой взгляд, удачной была роль в последнем фильме Валерия Рубинчика «Нанкинский Пейзаж». В театре у меня были и есть довольно удачные работы, но что-то выделить я не могу, надеюсь мои лучшие роли впереди. С возрастом набираешься опыта, как говорят: «Артист созревает после сорока».
– В 2004 году вы покинули театр. Почему?
– Я покинул стационарный театр, так называемый – репертуарный театр. Я поменял несколько трупп, и не в одной не прижился. Меня не устроила зависимость, в которую я попадал. Театры требовали много времени, а удовлетворения от работы и денег приносили мало. Но это я говорю о репертуарных театрах. Театр в моей жизни продолжается в виде независимых проектов и антреприз. Одни приносят творческое удовлетворение, другие – деньги, а бывают спектакли, дающие и то и другое.
– Что для вас кино?
– С развитием интернета может показаться, что кино стало одним из самых доступных искусств. Это, конечно, прежде всего, относится к потреблению, но и производить фильмы стало значительно дешевле и проще. Снять своё кино сейчас может практически каждый. И здесь кроется реальная опасность – утонуть в том видеопотоке, который хлынул на нас с экранов компьютеров, так и не разыскав тех редких струек истинного искусства. Для меня кино – это возможность высказаться и быть услышанным большой аудиторией. Но для того чтобы тебя слушали и смотрели, необходимо найти очень интересную форму для своего высказывания. Если будешь зануден и скучен, никто не станет вглядываться в глубину твоей мысли, а круг твоих зрителей сузится до точки, и этой точкой окажешься ты сам.
– Kто или что вдохновляет вас на работу?
– Многое: мои дети, бывшие жёны, мать, деньги, путешествия, новые места, новые люди и, конечно, мои ошибки. В общем, всё, что доставляет радость и боль.
– В каком жанре вам интереснее всего работать?
– Трагикомедия. Ирония позволяет разобраться в большинстве жизненных перипетий. Смех сквозь слёзы – это то, что я хочу видеть в глазах моих зрителей.
– Многие профессионалы киноиндустрии говорят, что при просмотре фильмов они, прежде всего, смотрят не на сюжет, а на то, как снят фильм, на его конструкцию, на приемы оператора и т. д. А как смотрите «чужое» кино вы?
– Когда оно меня не трогает, так же, но если фильм вызывает у меня эмоции, которые способны оторвать меня от сценарных конструкций и созерцания операторского искусства, я его пересматриваю один или несколько раз с целью понять, как он сделан и каким образом умудрился меня растормошить.
– Есть ли у вас ли в планах новые проекты, в том числе в качестве режиссера?
– Да, конечно, но чтобы не сглазить, оставлю в тайне.
– А что вы скажете о нашем совместном деле – выпуске буктрейлеров для книг авторов МГП? На ваш взгляд, чем этот вид промоушена книжных изданий отличается от иных: литературных чтений, анонсов и информации в газетах и журналах? В то же время в чем отличие от того же малоформатного кино? Это могут быть более экономичные варианты, доступные авторам? Как вы думаете, могут ли буктрейлеры помочь авторам быть узнанными и признанными на более широком географическом пространстве за счет воплощения писательской идеи в визуальном формате?
– Глупо отрицать, что видео стало основой любой информационной политики, поскольку именно видеообраз является самым доступным для восприятия. Сейчас очень сложно, что либо продать без видео-рекламы, которая, хотим мы того или нет, стала лицом практически всех продуктов и услуг. Если в небольшом ролике удастся визуализировать аромат книги – её атмосферу и ключевую идею, то уверен, это будет лучший промоушен. Буктрейлер, безусловно, если не разожжёт, то, уж точно, подогреет интерес к литературному произведению. Весь вопрос в точных и неожиданных идеях, которые можно будет реализовать доступными средствами.
Понятно, что большие издательства, рекламируя очередную книгу, выходящую большим тиражом, стремясь сделать из неё бестселлер, не жалеют денег на создание буктрейлера, поскольку очевидно, что в нынешней ситуации, только очень яркое видео может привлечь потенциального читателя. В наших же условиях, для оптимизации расходов, автор книги и режиссёр должны объединить усилия для выработки подходящей идеи. Единственно, что, по моему мнению, не стоит делать при создании данного ролика, так это показывать лица героев. У читателей должен оставаться простор для фантазии, он должен сам рисовать в своей голове лица персонажей. Кино и литература – два разных искусства, разница между ними примерно такая же, как между музыкой и скульптурой. Когда мы слушаем музыку, у каждого из нас в голове возникают свои индивидуальные, только нами ощутимые образы. Глядя на скульптуру, мы видим готовую форму, и именно форма вызывает у нас эмоции и мысли. У читателя книги должна быть та же свобода, что и у слушателя музыки. Режиссёры, создавая свои маленькие «скульптуры» – буктрейлеры, не должны нарушать эту свободу.
– Егор, как вы знаете, современная молодежь мало читает, да и мало смотрит стоящие фильмы, над которыми можно задуматься. Какой вы видите выход из ситуации? Возможно ли вновь приобщить молодежь к искусству?
– Молодёжь – это наши дети, которых мы родили и обязаны воспитывать. И если они не хотят нас слушать, то в этом, кроме нас, никто не виноват. Если вы хотите общаться с французами, вы учите французский. Если вы хотите общаться с молодёжью, вы должны научиться понимать и воспринимать их язык, а не требовать, чтобы они учили ваш. Сейчас нам довольно непросто читать русских писателей и поэтов допушкинской поры, так и им сложно воспринимать высокомерное занудство взрослых. Как это не банально – им нужны новые формы. Я уверен, что до молодёжи можно донести любую глубокою и философскую мысль, я видел тому много примеров. Важно найти интересную и близкую для них форму. Те, кто зарабатывают на молодёжи и пихают им фальшивку, очень хорошо изучили рынок и выпускают свою продукцию на «родном» для молодых людей языке.
– Вот вы работаете, в том числе, с детьми, ездите в такой же, как и мы организуем для наших детей, кинолагерь. Как велик интерес у русскоязычных ребят, проживающих за рубежом, к кино, интересно ли им это и, если да, то чем? Что, на ваш взгляд, дает ребятам работа над кино?
– Мы не всегда понимаем, что им интересно. Я слышал фразу от одного из киношников, которые преподавали в лагере: « Вот бы нам такое в детстве». Да, они другие, и многое то, от чего мы в их возрасте сходили с ума, им безразлично. Повторю, для того чтобы понять ребёнка, нужно оставаться открытым. Да, мы – старше и опытнее, но мы никогда не видели мир с их точки зрения, мир меняется и сейчас он не тот, что был тридцать лет назад. Честное и открытое взаимодействие взрослых с детьми даёт много знаний, нового опыта и эмоций обеим сторонам. Кино – один из лучших способов понять чужую точку зрения.
Беседовала Лада Баумгартен, член МГП